В 1850-х Рихард Вагнер говорил не только о музыке, но и о месте, где она должны исполняться. Он был убеждён: опера, как искусство, нуждается в отдельном мире — в буквальном смысле. Не в здании, а в отдельном, уникальном городе. Он называл его «оперной общиной», а в частных письмах — «идеальным местом для воплощения музыкальной драмы».
Вагнер мечтал создать совершенно новый город, выстроенный специально для его сценических замыслов. Где не будет знатных лож, аплодисментов между ариями, балконов, закрытых для бедных. Где зритель будет сидеть в полутьме и видеть только сцену — как окно в мир. Где архитектура подчинена ритму партитуры, а акустика не нуждается в декорациях.
Проект остался в письмах и заметках. Он не получил названия и не дошёл до стадии чертежей. Вагнер представлял музыкальный город, как культурное поселение: залы, мастерские, дома для артистов и композиторов, окружённые природой.
Некоторые современники считали эту идею утопией, другие — проявлением мании величия. Но сам Вагнер видел в ней не каприз, а логическое продолжение своей работы. Оперу он перестал воспринимать как жанр. Для него это была «музыкальная драма» — синтез текста, действия, декорации, света и звука, который не умещался в привычные рамки.
Позже, в 1876 году, он построил театр в Байройте (на фото). Не город, но театр воплотил часть задуманного: скрытый оркестр, тёмный зал, неподвижные декорации, полное погружение. Идея музыкального города осталась невоплощенной.
Foto: https://ru.wikipedia.org/
